Не ходи на перевал (походная история)

С глубоким сожалением отказался от очередного похода. Рабочая круговерть и ряд прочих неотложных дел не позволили мне принять участие в новом водном путешествии.
Завистливо вздохнув, провожая знакомых, я решил описать какой-нибудь эпизод из недавно состоявшихся вылазок.

Итак, Хибины, зимний поход.

Перевал – северный и южный Рисчор. Лавиноопасный склон (на фото слева).
Суть лавинной опасности в том, что снежный покров склона неустойчив и может «поехать» вниз (по всему склону сразу) при неком внешнем воздействии. Таковым является «подрезание наста» лыжниками (т.е. путник, траверзирующий склон, прокладвыает в нем глубокую лыжню, та – словно разрезает монолитный наст, и снежное поле приходит в движение – ползет вниз, превращаясь в лавину).

Посему склон траверзируется (пересекается поперек) по определенным правилам: люди идут строго друг за другом (по одной лыжне), с дистанцией не менее 50 м, с распущенными лавинными шнурами и лопатами (по крайней мере в голове и хвосте группы лопата есть).

Едва различимая фигура впереди - другой член группы. Именно там, где он стоит я вскоре подскользнусь (об этом - ниже)

Лавинный шнур – занятная штуковина (на фото - распущен). Это яркая, «веселенькая» ленточка (примерно 15 метров), единственное предназначение которой – обозначить под снежными завалами «хозяина» и указать направление для раскопок (для этого на ней через каждый метр проставляются цифры и стрелки). Шнур одним концом привязан к человеку, у другим – свободно волочится сзади по снегу.

Далее – собственно история.
Я иду вторым, неторопливо и сосредоточено ступая по лыжне. Надо понимать, что снег вокруг – сливается в сплошное белое сияние (даже очки помогают плохо). Склон и низина у его подножья – слабо отличимы друг от друга. При этом склон достаточно крутой. Не на столько, чтобы оказаться неприступным для людей без снаряжения, но достаточно, чтобы плевок с него мог лететь пару десятков секунд

В определенный момент - я ступаю на обледеневший каменный выступ, чуть припорошенный снегом (сама лыжня на нем едва различима). Делаю мельчайшее движение и обе лыжи поскальзываются на льду. Рефлекторно пытаюсь «воткнуть» палки, слышен стук железа о камень – палки тоже скользят. Я незамедлительно начинаю ехать по склону.

Ноги уже «ушли» с лыжни, еще мгновение – и я протираю гору пузом. Скорость «поездки» плавно увеличивается.
Нецензурно ругаясь про себя, я разворачиваю лыжи перпендикулярно клоны, руки же развожу в стороны, как бы пытаюсь «обхватить» его. Не помогает. Скорость растет все сильнее. Краем глаза замечаю, как бойко вьется над головой лавинный шнур, приятно разнообразя своей зеленоватой пляской белую мглу вокруг.

90-килограммовый (я в экипировке) бобслейный снаряд уверенно идет на рекорд, устремившись к низине.
Продолжая неслышимо, но отчаянно браниться, гляжу вниз. Различить «где кончается гора» решительно невозможно (все белое, пространство воспринимается с трудом). Понимаю, что от лыжни до края склона около 600 метров. Так что ехать мне долго.

В эту минуту (как я узнал позже) один из членов группы, провожавший меня равнодушным взглядом (не осмыслив происходящее) задался вопросом «Чего это он «едет» вниз? Нам же наверх!».

Снова смотрю под ноги. Кое-где различимы черные громады валунов, но с ними можно будет попытаться разминуться. Хотя, при таком раскладе руку или ногу сломать – нечего делать. Но в живых я остаться должен. Пока размышлял об этом, осознал, что почти остановился.
В процессе «спуска» под лыжами и между ног скопился-таки изрядный сугробчик, который меня и притормозил.

Падение прекратилось. Осторожно меняю положение, смотрю наверх. Проехал я «всего-то» метров тридцать. В момент подскальзывания – потерял палку и она теперь одиноко маячит посреди склона. В остальном - все не плохо.

Дальше – монотонная рутина. Жду руководителя группы, который подойдя сверху, живо интересуется с лыжни «жив ли я?». Потом, ощущая себя волком из «Ну, погоди!», начинаю выбираться со своего насеста (при каждом шевелении свежесобранный сугроб начинает предательски скрипеть и проваливаться, словно предлагая «еще покататься»).
«Кантую» лыжи, медленно и неуверенно начинаю поднимаюсь – сперва за палкой, потом, обойдя предательский обледеневший камень – к месту падения.

Перевал "взят", предстоит спуск (около 800 м. по пологому склону).

На все про все уходит около получаса (пока взбираюсь – успеваю подумать об изящном). Еще через час мы проходим критичную точку маршрута. Спускаясь, я уношу в своем сердце глубокие впечатления от "посещения" Рисчора и смутное предположение о том, что будь я в лучшей форме – «бобслейная поездка», возможно, оказалась бы необязательной).